Кое-кто был убежден в том, что людям не стоило в свое время спускаться с деревьев. Некоторые шли дальше, и говорили, что и влезать-то на них было незачем...
Да, я написала Саньке, что я не та, за кого я себя выдаю, что я – Галка, и что я «по-прежнему хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я по-прежнему люблю в тебе моего милого и рассеянного Саньку, и, несмотря на все то, что я о тебе узнала, ты для меня все тот же дорогой и близкий мне человек, которого я полюбила почти восемь месяцев назад. Ты для меня не виртуальная увлеченность и никогда ею не был. Ты – реальный человек, которого я встретила в интернете, мы полюбили друг друга, потом ты приезжал ко мне, а когда уехал, то запутался в себе, в наших отношениях и в своей жизни из-за внутренних или внешних непреодолимых пока для тебя противоречий. Вот так я объяснила все для себя раньше, а теперь и для тебя».
Также я просила у него прощения за свой некрасивый обман.
Он не огорчился. Не обиделся. Он даже был рад…
А мне было тяжело осознать, что того человека, которого я полюбила, уже нет. Я не знаю, как это произошло, я до сих пор не понимаю. Жил такой человек, которого звали Алекс, он заводил знакомства с женщинами, проводил с ними какое-то время, а потом расставался. Он не мог находиться во взаимоотношениях дольше двух-трех месяцев. Как только у него пропадало «обалденное ощущение внизу живота», он прекращал отношения, объясняя это или несходством характеров, или отрицательными качествами женщины, или собственной «интимофобией».
Как-то странно понимать сейчас, что и цели, и желания у нас были разные. Я не думаю, что Санька отдавал себе отчет в том, что он делает, он никогда не был способен посмотреть на себя (и в себя) более пристально, чем обычно. Я же не обладаю способностью распознавать характер и прошлое людей с первого взгляда. Впрочем, когда я влюбилась в него, мне это не было нужно. Я любила его и принимала его всего, целиком, таким, какой он есть, со всеми его достоинствами и недостатками.
Я попыталась еще какое-то время поговорить с ним:
«Ты, наверное, удивлен, что я до сих пор сплетаю между нами вот эту ниточку из слов и эмоций?… Но неужели ты действительно думаешь, что та связь, которая была между нами – виртуальная, то есть воображаемая, ненастоящая, не взаправдашняя? Или это твое оправдание тому, что произошло потом, когда рядом с тобой появилась женщина, живая и теплая, а не текст и картинки на экране компьютера?
Я вот что хочу сказать, Санька: в своем порыве БЫТЬ с тобой рядом тогда, после твоего отъезда, я все время пыталась выразить то, о чем ты сказал недавно выдуманной мной девушке, и что поразило меня до глубины души, потому что я всегда думала, что ты ЗНАЕШЬ об этом. Но я думаю, что ты НЕ знал. Так вот, БЫТЬ с тобой для меня означало почти то же самое: прижаться к тебе всем телом, от кончиков пальцев ног до щек, и не двигаться, чтобы мы растворились друг в друге, проникли друг в друга, ничего при этом не делая, а только слыша дыхание другого…
Это у нас было. Это было с нами. И сейчас мне почему-то вспоминается то последнее утро в день твоего отъезда, когда я проснулась в твоих объятиях и очень этому удивилась. То, как ты меня обнял во сне, нежно и одновременно сильно, а я прижалась к тебе, ища может быть защиты, а может быть утешения, и было самым невероятным чудом, произошедшем в моей жизни: я обрела тебя. А ты обрел меня. И если не ради этого люди встречаются и влюбляются, то для чего тогда?!»
Но ничего не получилось. Его последнее письмо:
«Галя, послушай! Ведь мы с тобой уже давно всё выяснили. ЗАЧЕМ ты опять пытаешься втянуть и себя, и меня во всё это? Ну посмотри хотя бы на два шага дальше. Что ты делаешь? Ведь все дороги ведут в Рим, как бы ты ни пыталась это завуалировать, и сводятся к одному и тому же вопросу: будем мы с тобой вместе до конца жизни или не будем? Нет, не будем! Так зачем продолжать изматывать друг друга? Ты хотела дружить со мной, я согласился. И понял, что это нонсенс, потому что даже в этой якобы дружеской переписке продолжал чувствовать то же самое эмоциональное и психологическое давление, которое для меня совершенно невыносимо. Видимо, это в твоей природе. Галя, я очень хорошо к тебе отношусь и не хочу, чтобы ты страдала, потому что тоже страдаю от этого. Отпусти меня, и я отпущу тебя!»
Что мне оставалось делать?… Улыбнуться сквозь слезы, потому что с таким человеком я точно никогда не хотела бы быть рядом не только до конца жизни, но и вообще, в жизни. И отпустить его, теперь уже навсегда…
«Я на самом деле хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И если одной из важных составляющих этого является отсутствие всяческого контакта между нами - я согласна! Я не буду тебя беспокоить. Что совсем не буду, никогда больше, я не скажу - мало ли... Но вот сейчас точно не буду.
Санька, будь собой, и – постарайся быть счастливым!»
Наверное, он старается.
А я иногда думаю, что потеряла Саньку только потому, что любила его слишком сильно.
Также я просила у него прощения за свой некрасивый обман.
Он не огорчился. Не обиделся. Он даже был рад…
А мне было тяжело осознать, что того человека, которого я полюбила, уже нет. Я не знаю, как это произошло, я до сих пор не понимаю. Жил такой человек, которого звали Алекс, он заводил знакомства с женщинами, проводил с ними какое-то время, а потом расставался. Он не мог находиться во взаимоотношениях дольше двух-трех месяцев. Как только у него пропадало «обалденное ощущение внизу живота», он прекращал отношения, объясняя это или несходством характеров, или отрицательными качествами женщины, или собственной «интимофобией».
Как-то странно понимать сейчас, что и цели, и желания у нас были разные. Я не думаю, что Санька отдавал себе отчет в том, что он делает, он никогда не был способен посмотреть на себя (и в себя) более пристально, чем обычно. Я же не обладаю способностью распознавать характер и прошлое людей с первого взгляда. Впрочем, когда я влюбилась в него, мне это не было нужно. Я любила его и принимала его всего, целиком, таким, какой он есть, со всеми его достоинствами и недостатками.
Я попыталась еще какое-то время поговорить с ним:
«Ты, наверное, удивлен, что я до сих пор сплетаю между нами вот эту ниточку из слов и эмоций?… Но неужели ты действительно думаешь, что та связь, которая была между нами – виртуальная, то есть воображаемая, ненастоящая, не взаправдашняя? Или это твое оправдание тому, что произошло потом, когда рядом с тобой появилась женщина, живая и теплая, а не текст и картинки на экране компьютера?
Я вот что хочу сказать, Санька: в своем порыве БЫТЬ с тобой рядом тогда, после твоего отъезда, я все время пыталась выразить то, о чем ты сказал недавно выдуманной мной девушке, и что поразило меня до глубины души, потому что я всегда думала, что ты ЗНАЕШЬ об этом. Но я думаю, что ты НЕ знал. Так вот, БЫТЬ с тобой для меня означало почти то же самое: прижаться к тебе всем телом, от кончиков пальцев ног до щек, и не двигаться, чтобы мы растворились друг в друге, проникли друг в друга, ничего при этом не делая, а только слыша дыхание другого…
Это у нас было. Это было с нами. И сейчас мне почему-то вспоминается то последнее утро в день твоего отъезда, когда я проснулась в твоих объятиях и очень этому удивилась. То, как ты меня обнял во сне, нежно и одновременно сильно, а я прижалась к тебе, ища может быть защиты, а может быть утешения, и было самым невероятным чудом, произошедшем в моей жизни: я обрела тебя. А ты обрел меня. И если не ради этого люди встречаются и влюбляются, то для чего тогда?!»
Но ничего не получилось. Его последнее письмо:
«Галя, послушай! Ведь мы с тобой уже давно всё выяснили. ЗАЧЕМ ты опять пытаешься втянуть и себя, и меня во всё это? Ну посмотри хотя бы на два шага дальше. Что ты делаешь? Ведь все дороги ведут в Рим, как бы ты ни пыталась это завуалировать, и сводятся к одному и тому же вопросу: будем мы с тобой вместе до конца жизни или не будем? Нет, не будем! Так зачем продолжать изматывать друг друга? Ты хотела дружить со мной, я согласился. И понял, что это нонсенс, потому что даже в этой якобы дружеской переписке продолжал чувствовать то же самое эмоциональное и психологическое давление, которое для меня совершенно невыносимо. Видимо, это в твоей природе. Галя, я очень хорошо к тебе отношусь и не хочу, чтобы ты страдала, потому что тоже страдаю от этого. Отпусти меня, и я отпущу тебя!»
Что мне оставалось делать?… Улыбнуться сквозь слезы, потому что с таким человеком я точно никогда не хотела бы быть рядом не только до конца жизни, но и вообще, в жизни. И отпустить его, теперь уже навсегда…
«Я на самом деле хочу, чтобы у тебя все было хорошо. И если одной из важных составляющих этого является отсутствие всяческого контакта между нами - я согласна! Я не буду тебя беспокоить. Что совсем не буду, никогда больше, я не скажу - мало ли... Но вот сейчас точно не буду.
Санька, будь собой, и – постарайся быть счастливым!»
Наверное, он старается.
А я иногда думаю, что потеряла Саньку только потому, что любила его слишком сильно.
-
-
15.02.2006 в 20:03...мне иногда так хочется заполучить утилизатор памяти, что я готова отдать ради этого кусочек собственной души..как бы дико и немыслимо это ни звучало..
-
-
15.02.2006 в 21:17Но это все отболело еще в августе, а сейчас я просто подвожу итоги.
Не хочу тащить это вечно за собой - отпускаю насовсем...
Но остаюсь с обретенным опытом. А как иначе?... :)
-
-
16.02.2006 в 17:52-
-
16.02.2006 в 18:31Спасибо, (Page) :)