Мои взаимоотношения со смертью перешли в некую стадию, когда я, наконец, приняла тот факт, что рано или поздно умру, и что у меня все еще остается возможность радоваться жизни. Изо всех сил радоваться, каждый раз, когда я понимаю, что вот она, моя жизнь, какая есть, у меня нет и не будет другой, а вокруг, черт побери, так много красоты! И я радуюсь, правда. Я не меняю свою жизнь, я меняю свое отношение к ней. Я делаю себе чай на работе и радуюсь, что в холодильнике есть молоко - я люблю пить чай с молоком. Я общаюсь с соседкой, красивой худенькой девушкой, которой только что исполнилось 25 лет, и я любуюсь ею и ее синими глазами. Я стою на остановке, солнце светит совершенно беспощадно, и вижу, как парень с бородкой и зелеными наушниками, похожий то ли на холеного механика, то ли на развязно одетого программиста, вдруг достает радужный веер с гей-парада и начинает им обмахиваться. Я еду в автобусе и, когда тот останавливается на очередной остановке, я наблюдаю, как ветер треплет рыжие волосы девушки, высматривающей свой автобус, так, что она становится похожей на Ассоль, ждущей на берегу своего принца. Я иду в магазин мимо детской площадки и замечаю, как молоденькая мама качается на качелях, держа на руках толстощекого полугодовалого младенца, и со смехом что-то объясняет ему.
Все эти моменты так или иначе восхищают или радуют меня. Я понимаю, что для счастья нужно не так уж и много: уметь видеть все это. И как раз в этом я, пожалуй, уже достигла некоторого совершенства.
Да, я наконец-то начала понимать, что в жизни слишком много поводов, чтобы огорчаться и слишком мало - чтобы радоваться, и поэтому нужно чаще давать себе повод для радости, просто так. Как можно чаще. Да ладно, все время